Автор выходит из подполья:
РАМАЯНА!
А действующие лица все те же:
Саша/Рома
10.
Алекс спускался в подземный гараж, впервые не имея точного плана действий. Вроде ситуация повернулась к нему своей наилучшей стороной, дальше все должно пойти по накатанному. Ну, может, где-то придется поднажать на скрытые рычажки, но перевес на его стороне. Однозначно. Вот только разобраться с несколькими непонятными моментами…
читать дальшеРядом с его машиной на парковке стоял с включенными фарами автомобиль Пушкаревой. Странно, он думал, что Екатерина Валерьевна уже давно скрылась с места преступления. Нет, сидит за рулем и, не мигая, смотрит на приборную доску. А не пообщаться ли ему с главой «Никамоды» на неофициальном уровне?
Постучал в боковое стекло. Катя вздрогнула, бросила затравленный взгляд на него и вцепилась в руль. На секунду ему показалось, что она разочаровалась, будто ждала увидеть на его месте кого-то другого. Может, хотела, чтобы Жданов примчался за ней?
Дверца оказалась не заперта. Воропаев скользнул на переднее сиденье и устроился поудобнее, всем видом показывая, что он надолго.
- Что вам нужно, Александр Юрьевич? – Катин голос звучал устало и безучастно.
- Хочу узнать подробности. Как вам удалось провести Жданова, втереться к нему в доверие? Я, честно говоря, восхищен вашей «рейдерской» операцией. «Зималетто»...
- «Зималетто», «Зималетто», только и слышу про «Зималетто»! Все вы с ума посходили из-за своего «Зималетто». Вам на людей плевать, только бы президентом стать, только бы самолюбие потешить! – Катя повернула к Воропаеву лицо с еще не высохшими дорожками слез и почти кричала. – Через любого переступите, уничтожите препятствие и не задумаетесь!
«Господи, какие глаза…» - вдруг подумал Алекс. «Да она почти красавица».
- Вы хотели сказать: «Остаться президентом», - мягко поправил он девушку. – Вы же сейчас о Жданове?
- А чем вы отличаетесь друг от друга? Вы, Жданов, Малиновский…
«Ну, я так и думал, без Ромио тут не обошлось. Причем из нас троих его фамилию она произносит с большей ненавистью, ждановскую скорее с болью. Того и гляди, я на их фоне буду выглядеть…хм… ангелом».
- Кать, а вы всерьез думали, что попали в институт благородных девиц? Мир бизнеса подобен джунглям, за каждым кустом дикий зверь. Расслабляться нельзя.
- Но ведь есть какие-то границы… - она перешла на громкий и отчаянный шепот, – так нельзя…
- Как – нельзя? Нельзя делать предложение влюбленной девушке, чтобы получить ее голос на Совете? Или – нельзя ей изменять направо и налево? Или – нельзя спать с секретаршей, чтобы стала преданной и послушной? – Каждая фраза била наотмашь.
Последнюю Саша произнес наугад и понял, что не ошибся. Так вот кто развел Киру и Андрея. Вот из-за кого его красавица сестра рыдала одинокими вечерами – из-за серого воробушка Кати Пушкаревой. Почему он не почувствовал злости или удовлетворения от Катиных страданий? Вот она, сидит, пытается удержать слезы, которые все же хлынули из золотисто-карих глаз, горько всхлипывает, как потрясенный несправедливостью жизни ребенок. Нет, не она виновата в Кирюшиных терзаниях.
- Вас использовали так же, как и Киру. Не убивайтесь, он свое еще получит, – глухо пообещал Алекс и увидел мгновенно отразившийся на лице Пушкаревой страх. Не за себя, за своего обидчика. Он столкнулся с чем-то непонятным для него, тем, что можно почувствовать, но невозможно проанализировать и разложить по полочкам.
- Не бойтесь, заказывать я его не буду. Жизнь накажет.
Он усмехнулся. Странные существа, женщины. Самопожертвование во имя любви… Изощренная и беспощадная месть… Кошачья независимость… Как в них все это уживается. За любимого – на костер. Любимому – нож в спину, желательно, поближе к сердцу.
- А что вы собираетесь делать, Катя? Чего вы сейчас хотите? – Пушкарева права. Не может он позволить себе забыть о «Зималетто» и о президентском кресле.
- Ничего не хочу. Оказаться отсюда как можно дальше. Ничего не слышать о вашем модном доме и его акционерах. «Никогда больше не видеть лживые глаза Жданова» - добавила Катя про себя. «Бархатный, ласковый взгляд, объятья, слова о любви… все – обман. Вычеркнуть и забыть!»
На следующий день Алекс набрал номер Малиновского. Ничего личного. Просто узнать обстановку во вражеском лагере.
- Привет, Дмитрич. Как дела? Может, в клуб? Пару партий на бильярде?
- Привет, Саш, – по голосу Ромы Воропаев понял, что тот рад его звонку. – Извини, никак не получится. Тут такое творится… всю ночь искал Андрюху, а он в баре напился до коматозного состояния. – Судя по интонациям, Малиновский искренне сожалел о том, что не может приехать. Это было приятно. – Еле дотащил его домой под утро. Лучше посижу, покараулю, мало ли чего? Он совсем никакущий.
- А что, неужели так подействовало на Андрюшеньку разоблачение махинаций?
- Да Пушкарева его разлюбезная пропала. Он прямо на стену лезет… - Рома сообразил, что сказал больше, чем нужно и заткнулся.
- Ну… как знаешь. Раз решил нянькой стать… Но только не думай, что Жданов оценит твои старания и скажет когда-нибудь тебе за это спасибо.
Воропаев положил трубку. На стену, значит лезет. Уж не от угрызений совести, конечно. Зацепила Жданова девочка с косичками… Нда. Получается, он все правильно сделал вчера, когда отвез Катю к Юлиане.
Не отпусил Пушкареву в столь неустойчивом психическом состоянии. Уговорил уступить место за рулем, отвез к Юльке. Вместе выпили водки. Немного. Потом Катя снова рыдала, рассказывала Виноградовой свои страшные тайны… Алекс не прислушивался, но обрывки фраз, долетевших до него, дополнили сложившуюся у него в голове картину. Катю уложили спать, она и во сне прерывисто вздыхала и вздрагивала.
- Какие же вы, мужики, сволочи, - с чувством произнесла Юлиана, когда вышла на кухню.
- Угу. А бабы – стервы, - ухмыльнулся Саша. – Жалко ее тебе? Забери с собой, пусть недельку побудет вдали от этой Хиросимы.
- Уже предложила. А тебе в чем выгода? – подозрительно спросила, изучая физиономию своего любовника.
- Может, вербую себе союзника в борьбе против Жданова? – Алекс подмигнул недоверчивой пиарщице.
- Да с кем бороться то? Он уже вне игры. Но если ты думаешь, что Катя будет выступать против Жданова, то позволь назвать тебя дураком, не знающим женщин.
- Тебе позволяю практически все, Юль. – Он засмеялся. – Пусть не понравились тебе мои мотивы, но других нет.
- Так я тебе и поверила, - проворчала Виноградова.
Катю искали все. Особенно Жданов-старший, которому юрист указал на ошибку в оформлении доверенности на управление «Никамодой» и Жданов-младший, сделавшийся полубезумным от бесплодных метаний по столице.
Воропаев молчал, хотя именно он отвез Юлиану и Катерину в аэропорт. Пусть из-за ее отсутствия откладывалось назначение его президентом. Пусть Ромка вечерами и ночами вылавливал приятеля в барах. Пусть. Зато каждый новый синяк на лице Андрея, каждый рассказ о его похождениях, подтверждал временное торжество справедливости. Жданов получал свое, как Саша и обещал Пушкаревой. Как он мысленно обещал сестре. День шел за днем, а Андрей не успокаивался. Воропаеву даже стало жаль его, здоровый мужик бросался в неприятности с истинно мазохистским желанием быть наказанным. Но не за то, что сделал с Кирой, Палыча волновала только Катя и никто другой.
Затосковавший Рома, уложив буйного или бесчувственного (день на день не приходился) приятеля спать, звонил Алексу. Его мучило осознание того, что он отчасти виноват в мучениях друга, а поговорить кроме Саши было не с кем.
- Он снова нарвался на драку с какими-то крепкими ребятами. Они не хотели с ним связываться, но ведь Андрей умеет вывести из себя… Короче говоря, когда я приехал, оставалось только погрузить измутузенное тело на заднее сиденье и везти домой. Я устал, Саш. Сто лет уже не ел и не спал по человечески. Он… он даже во сне ее ищет и зовет.. Я не понимаю этого! Как я устал…
Саша слушал, прижимая одной рукой к уху трубку, а другой – успокаивающе поглаживая по спине лежащую на диване Киру. Пришлось забрать ее к себе, так было удобнее приглядывать за сестрой. Ее выходки были не лучше ждановских. Она пила, закатывала истерики, строила планы по возвращению себе Жданова и мести Пушкаревой. Доводы разума не действовали на нее, поэтому оставался тотальный контроль.
Вновь и вновь перечитывая инструкцию по спасению рядового Жданова, полученную от Кирочки, Саша отмечал топорность Ромкиной работы. Грубо. Не изящно. Но задумка – интересная. Видимо Рома интуитивно почувствовал, что от Пушкаревой исходит угроза – в каждой строчке высмеивалась сама вероятность увлечения Андрея монстром. Каждый эпитет убивал намек на романтизм, но… Идиотская инструкция, написанная, чтобы отсечь ненужное, как скальпель отсекает неизлечимо больной орган, вовремя не уничтоженная и теперь мучившая всех участников истории, не предотвратила, а приблизила коллапс. Вместо того, чтобы проникнуться цинизмом Малиновского, Андрей незаметно втянулся в ухаживания и… влюбился. Среди них троих он всегда был самым уязвимым в области нежных чувств, так что ничего удивительного. Но чтоб шекспировские страсти… Не дай бог такое пережить.
Саша положил трубку и убедился, что Кира уснула. Вышел в гостиную, прихватив любимую кожаную папочку. Надо было удостовериться, что все документы, собранные к возвращению Екатерины, в полном порядке.
[Все заняло не так много времени, как он думал. Перехватить Пушкареву по пути на Совет. Ознакомить с ситуацией в компании, с материалами уголовного дела, заведенного на нее. Привести несколько доводов в свою пользу и - «Вуаля!», - получить право управлять обеими компаниями. Пришлось пойти на уступки, разумеется. Впрочем, Катя так не хотела идти в «Зималетто», что уговаривать долго не пришлось. Затем он прибыл в компанию, выложил подписанные документы перед акционерами. А после провозглашения нового Президента настал чудесный момент кадровых перестановок. Жданова отправили в изгнание на производственный этаж. Малиновский последовал за ним, это было предсказуемо.
Пришлось вернуть Ветрова и впрячься в работу, благо план по выходу из кризиса уже существовал. Пушкарева пристально и недоверчиво наблюдала за действиями нового главы фирмы из кабинета Виноградовой, которая пригласила ее замом. На собственный проект почти не оставалось времени, уже не говоря о развлечениях. Полянский постоянно сетовал на то, что Алекс «не горит» новым делом. А Воропаев горел. Но очень неярко, много сил отнимало «Зималетто». Зато Жданов активизировался, сыпал предложениями, поражающими фантазийностью и многообразием.
- Саш, ты подумал насчет франшиз? – Малиновский поднялся в кабинет президента, чтобы в очередной раз попытаться достучаться и получить ответ на предложение Андрея. За недели, проведенные на производственном этаже, он видел Алекса урывками, во время вот таких вылазок в качестве гонца от Андрея.
- Нет еще – огрызнулся Воропаев. Как они достали его, активисты из подвала.
- Ты похудел. Вымотался, да? Думал – президентом быть легко, только знай себе, лавры пожинай? А как же мы работали? – Рома прищурил один глаз и разглядывал Сашку через свернутые в трубочку документы.
Воропаев потер переносицу и вздохнул. Чего тут притворяться, что все просто зашибись.
- Так у вас команда была. И то наработали такое, что теперь полгода разгребать. А тут – лизоблюд Ветров никак не войдет в курс дела. Кира в ауте. Не на кого опереться. – Помолчал. - Как там твой подопечный?
- Ничего. Фонтанирует идеями. Спасибо, не в запое. А Кира?
- Отходит помаленьку. Обещала на работу скоро выйти. Ничего, справимся.
- Справишься, – кивнул Рома. – Давай сегодня сходим куда-нибудь? В тот же бильярд?
- Соскучился что ли? – Воропаев скривил гримасу, но собеседник не поддался на провокацию.
- Да смотреть на тебя больно, победитель фигов. Не в бильярд, так в ресторан. Мне кажется, тебя надо откармливать, уж больно отощал.
- Я не тощий. Я изящный, – поправил Алекс. – Тебе же вроде нравятся стройные, небесный наш?
Рома обрадовался. Начал подкалывать, это хороший признак. В последнее время он и, правда, соскучился по Сашиным ядовитым шуткам. По сильному и нависающему неотвратимой угрозой Воропаеву. Этот – чужой и уставший, был слишком далеким.
- Я настаиваю. И угощаю.
Алекс сдался. Они поужинали в гольф-клубе и поехали к Малиновскому. Резались в карты, тупо – в дурака. Смотрели на домашнем кинотеатре новый блокбастер с Вен Дизелем. Сашка взялся учить Рому курить сигару. А Ромка достал из загашника травку, и они крутили «цигарки», курили, глупо ржали друг над другом. Потом взялись играть в «твистер», что в последствии Воропаев мог объяснить только воздействием курева. На втором фильме они попросту отрубились.
Пробуждение было мгновенным. Забыв о том, что сегодня выходной, организм ровно в шесть тридцать дал команду, и Сашины глаза широко распахнулись. Сосредоточившись на незнакомой люстре, он припомнил вчерашнее. Удивительно, но почувствовал себя отдохнувшим и бодрым. Повернул голову – рядом сладко посапывал Малиновский, какой-то подозрительно умиротворенный. Ресницы подрагивают, на губах то и дело появляется улыбка, - счастливый человек. Рома повернулся и уткнулся лицом в его плечо. Невинный жест, но ощущение мягких теплых губ на коже неожиданно взбудоражило Алекса. Он потихоньку высвободился, принял душ, начал обычную утреннюю разминку.
Ромка открыл один глаз и застал своего гостя, облаченного в одни только хипсы, удерживающегося на руках в диковинной заплетенной позе.
- Это я тебя так? – спросил сонно-удивленно.
Сашка расхохотался и упал на ковер. Отсмеявшись, перебрался на кровать, уселся поверх одеяла в позе лотоса и насмешливо спросил Рому:
- Повторишь?
- Иди ты на фиг, – по-доброму посоветовал Ромка. – Я еще сплю. И ты спи – выходной же.
Саша послушно вытянулся рядом и затаил дыхание. Это был его любимый трюк. Малиновский уловил отсутствие дыхания на второй половине кровати и с любопытством уставился на Воропаева. Не дышит, йог хренов. Ну-ну. Неподвижен, руки расслабленно раскинуты. Часы тикают, а дыхания нет. Лицо заострилось, побледнело. Рома приложил ухо к Сашиной груди – сначала сердце билось редко, с огромными интервалами, но вдруг застрочило, как швейная машинка. Аритмия что ли? Блин, по телеку показывают – сейчас столько инфарктов у молодых мужиков… Что делать то? Паника нарастала стремительно, снежным комом. Искусственное дыхание?
Размахнулся, отвесил пощечину. Сашкина голова мотнулась, как у тряпичной куклы, на скуле проступило красное пятно. Прислушался – не дышит! Набрал воздуха и прильнул ко рту, раздвигая губы, вдувая внутрь порцию… Кажется надо делать массаж сердца! Занес руку для удара в грудную клетку, но наткнулся на хитрый взгляд. Сашка облизнулся и подмигнул. Рома с чувством выругался.
- Придурок! Ты зачем меня так пугаешь!
- Сам придурок. Чего дерешься то?
- Скажи спасибо, что скорую не вызвал. Я же не знал, что тебя надо как спящую красавицу поцелуем будить… В следующий раз…
- Малиновский, какое же ты трепло! – Сашка сел рядом, нос к носу. - С этим разом давай разберемся вначале.
- Саш… мне так нравится просыпаться рядом с тобой. – Неожиданно признался Рома.
- Давай без лирических отступлений, а? – Воропаев поспешил закрыть приятелю рот поцелуем, пока тот не наговорил лишнего.
- Сашк, а как дела со Свиридовым? - Сашка брился, а Рома сидел на краю ванной и наблюдал.
- Никак. Можешь быть на этот счет совершенно спокоен.
- А Ветров?
- Что – Ветров?
- Он так на тебя смотрит… Со смесью почтительного страха и вожделения.
- Тебе уже всюду мерещатся соперники? Он вроде не…
Рома не стал спорить. Включил мобильный, и тут же заголосил вызов от Андрея.
«Друг в беде не брооосит, лишнего не спрооосит...»
- Да. Хорошо. Скоро буду. - Дал отбой и виновато повернулся к Воропаеву.
- Мчишься на помощь? А как же насчет совместного завтрака после совместного просыпания? Уже передумал, да?
- Саш, ты же понимаешь... Это совершенно разные вещи. Все было отлично – и вечер. И секс. Но Андрею нужна моя помощь. Ему п л о х о.
- А мне?
Он буквально подавился чуть не выскочившими неосторожными словами.
- А мне пора. Еще на таможню смотаюсь – груз должен прийти.
- Са-а-аш. Не злись, а? Я позвоню…
- Не стоит. Занимайся Ждановым. Я обойдусь.
- Как скажешь. – Рома начал сердиться на эмоциональный шантаж.
- А я ведь знал, что Катя в Египте. Всегда. – Вот зачем он это сказал? Не удержался. Специально доводит Малину до точки кипения. Нет бы просто уйти.
- Знал? Наблюдал за Андреем... и радовался? А наш телефон доверия? Снова играл в свои шахматы нами, пешками…- Зеленые глаза сузились в острые льдинки.
- Да уж, не плаваю мелко, как ты со своей инструкцией. Дилетант. - Бросил пренебрежительно, оставляя за собой последнее слово. Теперь можно уходить.
Похоже, это становилось традицией – холодное расставание или утренняя ссора. Рома нажал педаль газа и недовольно поморщился. Ну почему все так… Это же немыслимо, постоянно держать друг друга в напряжении. Неужели нельзя выстроить легкие и необременительные отношения? Ага. С Воропаевым, привыкшим подавлять всех вокруг - легкие. Но его то он не подчинит, не раздавит. Память услужливо подсунула картинку: Алекс падает на его спину, еще тяжело дышащий, еще не вынырнувший из захлестнувшей обоих волны наслаждения. И тяжесть его ладного подтянутого тела продлевает удовольствие, а жаркое дыхание над ухом заставляет снова вздрагивать и желать…
Мать твою! Чуть не врезался в притормозивший грузовик. Ну почему, почему никак не уходит ощущение, что он кормит с руки дикого зверя? И уже сказано: «Мы с тобой одной крови, ты и я», но уверенности что останешься цел - нет. И чем нежнее Сашка в ласках, тем потом сильнее кусает, словно наказывает его и себя за непозволительную слабость. Если бы не Андрей – обязательно нашел бы что-то другое…
Сашка злится на Палыча из-за Киры. Это понятно. Но вот так спокойно наблюдать за чужими мучениями, и в какой-то степени способствовать им… Хотя и ты, Рома, им поспособствовал, пусть без специального умысла. И, как ни крути – вы с Сашей одного поля ягоды.
Андрей… Чувство вины перед другом не мешало время от времени проскакивать раздражению. Ну сколько можно казниться и страдать... На хрена нужна такая любовь!?
«Непозволительная слабость!» - ругал себя Алекс. «Еще чуть-чуть и ты выпалил бы, что тебе плохо каждый раз, когда видишь Ромио со Ждановым. А что, настолько плохо?»
Прислушался к себе. Неприятно. Иногда даже больно, как сегодня. Что-то он стал часто терять самообладание, и всегда под воздействием Малиновского. Никуда это не годится.
_________________
/MORE]
РАМАЯНА!
А действующие лица все те же:
Саша/Рома
10.
Алекс спускался в подземный гараж, впервые не имея точного плана действий. Вроде ситуация повернулась к нему своей наилучшей стороной, дальше все должно пойти по накатанному. Ну, может, где-то придется поднажать на скрытые рычажки, но перевес на его стороне. Однозначно. Вот только разобраться с несколькими непонятными моментами…
читать дальшеРядом с его машиной на парковке стоял с включенными фарами автомобиль Пушкаревой. Странно, он думал, что Екатерина Валерьевна уже давно скрылась с места преступления. Нет, сидит за рулем и, не мигая, смотрит на приборную доску. А не пообщаться ли ему с главой «Никамоды» на неофициальном уровне?
Постучал в боковое стекло. Катя вздрогнула, бросила затравленный взгляд на него и вцепилась в руль. На секунду ему показалось, что она разочаровалась, будто ждала увидеть на его месте кого-то другого. Может, хотела, чтобы Жданов примчался за ней?
Дверца оказалась не заперта. Воропаев скользнул на переднее сиденье и устроился поудобнее, всем видом показывая, что он надолго.
- Что вам нужно, Александр Юрьевич? – Катин голос звучал устало и безучастно.
- Хочу узнать подробности. Как вам удалось провести Жданова, втереться к нему в доверие? Я, честно говоря, восхищен вашей «рейдерской» операцией. «Зималетто»...
- «Зималетто», «Зималетто», только и слышу про «Зималетто»! Все вы с ума посходили из-за своего «Зималетто». Вам на людей плевать, только бы президентом стать, только бы самолюбие потешить! – Катя повернула к Воропаеву лицо с еще не высохшими дорожками слез и почти кричала. – Через любого переступите, уничтожите препятствие и не задумаетесь!
«Господи, какие глаза…» - вдруг подумал Алекс. «Да она почти красавица».
- Вы хотели сказать: «Остаться президентом», - мягко поправил он девушку. – Вы же сейчас о Жданове?
- А чем вы отличаетесь друг от друга? Вы, Жданов, Малиновский…
«Ну, я так и думал, без Ромио тут не обошлось. Причем из нас троих его фамилию она произносит с большей ненавистью, ждановскую скорее с болью. Того и гляди, я на их фоне буду выглядеть…хм… ангелом».
- Кать, а вы всерьез думали, что попали в институт благородных девиц? Мир бизнеса подобен джунглям, за каждым кустом дикий зверь. Расслабляться нельзя.
- Но ведь есть какие-то границы… - она перешла на громкий и отчаянный шепот, – так нельзя…
- Как – нельзя? Нельзя делать предложение влюбленной девушке, чтобы получить ее голос на Совете? Или – нельзя ей изменять направо и налево? Или – нельзя спать с секретаршей, чтобы стала преданной и послушной? – Каждая фраза била наотмашь.
Последнюю Саша произнес наугад и понял, что не ошибся. Так вот кто развел Киру и Андрея. Вот из-за кого его красавица сестра рыдала одинокими вечерами – из-за серого воробушка Кати Пушкаревой. Почему он не почувствовал злости или удовлетворения от Катиных страданий? Вот она, сидит, пытается удержать слезы, которые все же хлынули из золотисто-карих глаз, горько всхлипывает, как потрясенный несправедливостью жизни ребенок. Нет, не она виновата в Кирюшиных терзаниях.
- Вас использовали так же, как и Киру. Не убивайтесь, он свое еще получит, – глухо пообещал Алекс и увидел мгновенно отразившийся на лице Пушкаревой страх. Не за себя, за своего обидчика. Он столкнулся с чем-то непонятным для него, тем, что можно почувствовать, но невозможно проанализировать и разложить по полочкам.
- Не бойтесь, заказывать я его не буду. Жизнь накажет.
Он усмехнулся. Странные существа, женщины. Самопожертвование во имя любви… Изощренная и беспощадная месть… Кошачья независимость… Как в них все это уживается. За любимого – на костер. Любимому – нож в спину, желательно, поближе к сердцу.
- А что вы собираетесь делать, Катя? Чего вы сейчас хотите? – Пушкарева права. Не может он позволить себе забыть о «Зималетто» и о президентском кресле.
- Ничего не хочу. Оказаться отсюда как можно дальше. Ничего не слышать о вашем модном доме и его акционерах. «Никогда больше не видеть лживые глаза Жданова» - добавила Катя про себя. «Бархатный, ласковый взгляд, объятья, слова о любви… все – обман. Вычеркнуть и забыть!»
На следующий день Алекс набрал номер Малиновского. Ничего личного. Просто узнать обстановку во вражеском лагере.
- Привет, Дмитрич. Как дела? Может, в клуб? Пару партий на бильярде?
- Привет, Саш, – по голосу Ромы Воропаев понял, что тот рад его звонку. – Извини, никак не получится. Тут такое творится… всю ночь искал Андрюху, а он в баре напился до коматозного состояния. – Судя по интонациям, Малиновский искренне сожалел о том, что не может приехать. Это было приятно. – Еле дотащил его домой под утро. Лучше посижу, покараулю, мало ли чего? Он совсем никакущий.
- А что, неужели так подействовало на Андрюшеньку разоблачение махинаций?
- Да Пушкарева его разлюбезная пропала. Он прямо на стену лезет… - Рома сообразил, что сказал больше, чем нужно и заткнулся.
- Ну… как знаешь. Раз решил нянькой стать… Но только не думай, что Жданов оценит твои старания и скажет когда-нибудь тебе за это спасибо.
Воропаев положил трубку. На стену, значит лезет. Уж не от угрызений совести, конечно. Зацепила Жданова девочка с косичками… Нда. Получается, он все правильно сделал вчера, когда отвез Катю к Юлиане.
Не отпусил Пушкареву в столь неустойчивом психическом состоянии. Уговорил уступить место за рулем, отвез к Юльке. Вместе выпили водки. Немного. Потом Катя снова рыдала, рассказывала Виноградовой свои страшные тайны… Алекс не прислушивался, но обрывки фраз, долетевших до него, дополнили сложившуюся у него в голове картину. Катю уложили спать, она и во сне прерывисто вздыхала и вздрагивала.
- Какие же вы, мужики, сволочи, - с чувством произнесла Юлиана, когда вышла на кухню.
- Угу. А бабы – стервы, - ухмыльнулся Саша. – Жалко ее тебе? Забери с собой, пусть недельку побудет вдали от этой Хиросимы.
- Уже предложила. А тебе в чем выгода? – подозрительно спросила, изучая физиономию своего любовника.
- Может, вербую себе союзника в борьбе против Жданова? – Алекс подмигнул недоверчивой пиарщице.
- Да с кем бороться то? Он уже вне игры. Но если ты думаешь, что Катя будет выступать против Жданова, то позволь назвать тебя дураком, не знающим женщин.
- Тебе позволяю практически все, Юль. – Он засмеялся. – Пусть не понравились тебе мои мотивы, но других нет.
- Так я тебе и поверила, - проворчала Виноградова.
Катю искали все. Особенно Жданов-старший, которому юрист указал на ошибку в оформлении доверенности на управление «Никамодой» и Жданов-младший, сделавшийся полубезумным от бесплодных метаний по столице.
Воропаев молчал, хотя именно он отвез Юлиану и Катерину в аэропорт. Пусть из-за ее отсутствия откладывалось назначение его президентом. Пусть Ромка вечерами и ночами вылавливал приятеля в барах. Пусть. Зато каждый новый синяк на лице Андрея, каждый рассказ о его похождениях, подтверждал временное торжество справедливости. Жданов получал свое, как Саша и обещал Пушкаревой. Как он мысленно обещал сестре. День шел за днем, а Андрей не успокаивался. Воропаеву даже стало жаль его, здоровый мужик бросался в неприятности с истинно мазохистским желанием быть наказанным. Но не за то, что сделал с Кирой, Палыча волновала только Катя и никто другой.
Затосковавший Рома, уложив буйного или бесчувственного (день на день не приходился) приятеля спать, звонил Алексу. Его мучило осознание того, что он отчасти виноват в мучениях друга, а поговорить кроме Саши было не с кем.
- Он снова нарвался на драку с какими-то крепкими ребятами. Они не хотели с ним связываться, но ведь Андрей умеет вывести из себя… Короче говоря, когда я приехал, оставалось только погрузить измутузенное тело на заднее сиденье и везти домой. Я устал, Саш. Сто лет уже не ел и не спал по человечески. Он… он даже во сне ее ищет и зовет.. Я не понимаю этого! Как я устал…
Саша слушал, прижимая одной рукой к уху трубку, а другой – успокаивающе поглаживая по спине лежащую на диване Киру. Пришлось забрать ее к себе, так было удобнее приглядывать за сестрой. Ее выходки были не лучше ждановских. Она пила, закатывала истерики, строила планы по возвращению себе Жданова и мести Пушкаревой. Доводы разума не действовали на нее, поэтому оставался тотальный контроль.
Вновь и вновь перечитывая инструкцию по спасению рядового Жданова, полученную от Кирочки, Саша отмечал топорность Ромкиной работы. Грубо. Не изящно. Но задумка – интересная. Видимо Рома интуитивно почувствовал, что от Пушкаревой исходит угроза – в каждой строчке высмеивалась сама вероятность увлечения Андрея монстром. Каждый эпитет убивал намек на романтизм, но… Идиотская инструкция, написанная, чтобы отсечь ненужное, как скальпель отсекает неизлечимо больной орган, вовремя не уничтоженная и теперь мучившая всех участников истории, не предотвратила, а приблизила коллапс. Вместо того, чтобы проникнуться цинизмом Малиновского, Андрей незаметно втянулся в ухаживания и… влюбился. Среди них троих он всегда был самым уязвимым в области нежных чувств, так что ничего удивительного. Но чтоб шекспировские страсти… Не дай бог такое пережить.
Саша положил трубку и убедился, что Кира уснула. Вышел в гостиную, прихватив любимую кожаную папочку. Надо было удостовериться, что все документы, собранные к возвращению Екатерины, в полном порядке.
[Все заняло не так много времени, как он думал. Перехватить Пушкареву по пути на Совет. Ознакомить с ситуацией в компании, с материалами уголовного дела, заведенного на нее. Привести несколько доводов в свою пользу и - «Вуаля!», - получить право управлять обеими компаниями. Пришлось пойти на уступки, разумеется. Впрочем, Катя так не хотела идти в «Зималетто», что уговаривать долго не пришлось. Затем он прибыл в компанию, выложил подписанные документы перед акционерами. А после провозглашения нового Президента настал чудесный момент кадровых перестановок. Жданова отправили в изгнание на производственный этаж. Малиновский последовал за ним, это было предсказуемо.
Пришлось вернуть Ветрова и впрячься в работу, благо план по выходу из кризиса уже существовал. Пушкарева пристально и недоверчиво наблюдала за действиями нового главы фирмы из кабинета Виноградовой, которая пригласила ее замом. На собственный проект почти не оставалось времени, уже не говоря о развлечениях. Полянский постоянно сетовал на то, что Алекс «не горит» новым делом. А Воропаев горел. Но очень неярко, много сил отнимало «Зималетто». Зато Жданов активизировался, сыпал предложениями, поражающими фантазийностью и многообразием.
- Саш, ты подумал насчет франшиз? – Малиновский поднялся в кабинет президента, чтобы в очередной раз попытаться достучаться и получить ответ на предложение Андрея. За недели, проведенные на производственном этаже, он видел Алекса урывками, во время вот таких вылазок в качестве гонца от Андрея.
- Нет еще – огрызнулся Воропаев. Как они достали его, активисты из подвала.
- Ты похудел. Вымотался, да? Думал – президентом быть легко, только знай себе, лавры пожинай? А как же мы работали? – Рома прищурил один глаз и разглядывал Сашку через свернутые в трубочку документы.
Воропаев потер переносицу и вздохнул. Чего тут притворяться, что все просто зашибись.
- Так у вас команда была. И то наработали такое, что теперь полгода разгребать. А тут – лизоблюд Ветров никак не войдет в курс дела. Кира в ауте. Не на кого опереться. – Помолчал. - Как там твой подопечный?
- Ничего. Фонтанирует идеями. Спасибо, не в запое. А Кира?
- Отходит помаленьку. Обещала на работу скоро выйти. Ничего, справимся.
- Справишься, – кивнул Рома. – Давай сегодня сходим куда-нибудь? В тот же бильярд?
- Соскучился что ли? – Воропаев скривил гримасу, но собеседник не поддался на провокацию.
- Да смотреть на тебя больно, победитель фигов. Не в бильярд, так в ресторан. Мне кажется, тебя надо откармливать, уж больно отощал.
- Я не тощий. Я изящный, – поправил Алекс. – Тебе же вроде нравятся стройные, небесный наш?
Рома обрадовался. Начал подкалывать, это хороший признак. В последнее время он и, правда, соскучился по Сашиным ядовитым шуткам. По сильному и нависающему неотвратимой угрозой Воропаеву. Этот – чужой и уставший, был слишком далеким.
- Я настаиваю. И угощаю.
Алекс сдался. Они поужинали в гольф-клубе и поехали к Малиновскому. Резались в карты, тупо – в дурака. Смотрели на домашнем кинотеатре новый блокбастер с Вен Дизелем. Сашка взялся учить Рому курить сигару. А Ромка достал из загашника травку, и они крутили «цигарки», курили, глупо ржали друг над другом. Потом взялись играть в «твистер», что в последствии Воропаев мог объяснить только воздействием курева. На втором фильме они попросту отрубились.
Пробуждение было мгновенным. Забыв о том, что сегодня выходной, организм ровно в шесть тридцать дал команду, и Сашины глаза широко распахнулись. Сосредоточившись на незнакомой люстре, он припомнил вчерашнее. Удивительно, но почувствовал себя отдохнувшим и бодрым. Повернул голову – рядом сладко посапывал Малиновский, какой-то подозрительно умиротворенный. Ресницы подрагивают, на губах то и дело появляется улыбка, - счастливый человек. Рома повернулся и уткнулся лицом в его плечо. Невинный жест, но ощущение мягких теплых губ на коже неожиданно взбудоражило Алекса. Он потихоньку высвободился, принял душ, начал обычную утреннюю разминку.
Ромка открыл один глаз и застал своего гостя, облаченного в одни только хипсы, удерживающегося на руках в диковинной заплетенной позе.
- Это я тебя так? – спросил сонно-удивленно.
Сашка расхохотался и упал на ковер. Отсмеявшись, перебрался на кровать, уселся поверх одеяла в позе лотоса и насмешливо спросил Рому:
- Повторишь?
- Иди ты на фиг, – по-доброму посоветовал Ромка. – Я еще сплю. И ты спи – выходной же.
Саша послушно вытянулся рядом и затаил дыхание. Это был его любимый трюк. Малиновский уловил отсутствие дыхания на второй половине кровати и с любопытством уставился на Воропаева. Не дышит, йог хренов. Ну-ну. Неподвижен, руки расслабленно раскинуты. Часы тикают, а дыхания нет. Лицо заострилось, побледнело. Рома приложил ухо к Сашиной груди – сначала сердце билось редко, с огромными интервалами, но вдруг застрочило, как швейная машинка. Аритмия что ли? Блин, по телеку показывают – сейчас столько инфарктов у молодых мужиков… Что делать то? Паника нарастала стремительно, снежным комом. Искусственное дыхание?
Размахнулся, отвесил пощечину. Сашкина голова мотнулась, как у тряпичной куклы, на скуле проступило красное пятно. Прислушался – не дышит! Набрал воздуха и прильнул ко рту, раздвигая губы, вдувая внутрь порцию… Кажется надо делать массаж сердца! Занес руку для удара в грудную клетку, но наткнулся на хитрый взгляд. Сашка облизнулся и подмигнул. Рома с чувством выругался.
- Придурок! Ты зачем меня так пугаешь!
- Сам придурок. Чего дерешься то?
- Скажи спасибо, что скорую не вызвал. Я же не знал, что тебя надо как спящую красавицу поцелуем будить… В следующий раз…
- Малиновский, какое же ты трепло! – Сашка сел рядом, нос к носу. - С этим разом давай разберемся вначале.
- Саш… мне так нравится просыпаться рядом с тобой. – Неожиданно признался Рома.
- Давай без лирических отступлений, а? – Воропаев поспешил закрыть приятелю рот поцелуем, пока тот не наговорил лишнего.
- Сашк, а как дела со Свиридовым? - Сашка брился, а Рома сидел на краю ванной и наблюдал.
- Никак. Можешь быть на этот счет совершенно спокоен.
- А Ветров?
- Что – Ветров?
- Он так на тебя смотрит… Со смесью почтительного страха и вожделения.
- Тебе уже всюду мерещатся соперники? Он вроде не…
Рома не стал спорить. Включил мобильный, и тут же заголосил вызов от Андрея.
«Друг в беде не брооосит, лишнего не спрооосит...»
- Да. Хорошо. Скоро буду. - Дал отбой и виновато повернулся к Воропаеву.
- Мчишься на помощь? А как же насчет совместного завтрака после совместного просыпания? Уже передумал, да?
- Саш, ты же понимаешь... Это совершенно разные вещи. Все было отлично – и вечер. И секс. Но Андрею нужна моя помощь. Ему п л о х о.
- А мне?
Он буквально подавился чуть не выскочившими неосторожными словами.
- А мне пора. Еще на таможню смотаюсь – груз должен прийти.
- Са-а-аш. Не злись, а? Я позвоню…
- Не стоит. Занимайся Ждановым. Я обойдусь.
- Как скажешь. – Рома начал сердиться на эмоциональный шантаж.
- А я ведь знал, что Катя в Египте. Всегда. – Вот зачем он это сказал? Не удержался. Специально доводит Малину до точки кипения. Нет бы просто уйти.
- Знал? Наблюдал за Андреем... и радовался? А наш телефон доверия? Снова играл в свои шахматы нами, пешками…- Зеленые глаза сузились в острые льдинки.
- Да уж, не плаваю мелко, как ты со своей инструкцией. Дилетант. - Бросил пренебрежительно, оставляя за собой последнее слово. Теперь можно уходить.
Похоже, это становилось традицией – холодное расставание или утренняя ссора. Рома нажал педаль газа и недовольно поморщился. Ну почему все так… Это же немыслимо, постоянно держать друг друга в напряжении. Неужели нельзя выстроить легкие и необременительные отношения? Ага. С Воропаевым, привыкшим подавлять всех вокруг - легкие. Но его то он не подчинит, не раздавит. Память услужливо подсунула картинку: Алекс падает на его спину, еще тяжело дышащий, еще не вынырнувший из захлестнувшей обоих волны наслаждения. И тяжесть его ладного подтянутого тела продлевает удовольствие, а жаркое дыхание над ухом заставляет снова вздрагивать и желать…
Мать твою! Чуть не врезался в притормозивший грузовик. Ну почему, почему никак не уходит ощущение, что он кормит с руки дикого зверя? И уже сказано: «Мы с тобой одной крови, ты и я», но уверенности что останешься цел - нет. И чем нежнее Сашка в ласках, тем потом сильнее кусает, словно наказывает его и себя за непозволительную слабость. Если бы не Андрей – обязательно нашел бы что-то другое…
Сашка злится на Палыча из-за Киры. Это понятно. Но вот так спокойно наблюдать за чужими мучениями, и в какой-то степени способствовать им… Хотя и ты, Рома, им поспособствовал, пусть без специального умысла. И, как ни крути – вы с Сашей одного поля ягоды.
Андрей… Чувство вины перед другом не мешало время от времени проскакивать раздражению. Ну сколько можно казниться и страдать... На хрена нужна такая любовь!?
«Непозволительная слабость!» - ругал себя Алекс. «Еще чуть-чуть и ты выпалил бы, что тебе плохо каждый раз, когда видишь Ромио со Ждановым. А что, настолько плохо?»
Прислушался к себе. Неприятно. Иногда даже больно, как сегодня. Что-то он стал часто терять самообладание, и всегда под воздействием Малиновского. Никуда это не годится.
_________________
/MORE]
@темы: НРК
