Новая глава Саша/Рома
Дни и недели идут, а произошедшее не выходит из головы.
А Сашка – забыл. Ни словом, ни жестом не обмолвился, не намекнул про часы-ключи, даже не подколол. Является в «Зималетто» исключительно по своим вредительским делам. Кружит в ожидании вскроющихся просчетов. Язвит как прежде, изливает сарказм на Жданова, подкатывает безрезультатно к Пушкаревой, чтобы выведать секреты. Его, Малиновского, словно не замечает. Скользнет безразличным взглядом, обогнет, стараясь не задеть. И все.
читать дальшеРоман ожидал другого. Многозначительных намеков, попыток шантажа или хотя бы презрительной гримасы. Но Воропаев не удостоил его своей ненависти, хотя мог бы - как человека, проникшего в непозволительную личную тайну. Или – участвовавшего в создании этой тайны.
Просто забыл. Использовал и вычеркнул. И никакой он не великолепный, Роман Дмитриевич Малиновский. Вся неотразимость – для глупых девчонок. Раздосадованный этим открытием, Ромио забыл, что и сам собирался игнорировать Алекса. Легкомысленное существование было омрачено тем, что его грехопадение стало исключительно его проблемой. Он то переживал из-за того, что рискнул и остался с Алексом, что изменил своей натуре. И надеялся, что его партнер испытывает тоже.
Идиот! Он же прямо сказал тебе – любопытный эксперимент. И посоветовал забыть перед тем, как попытаться выгнать. Но почему оставил ключи? Разве это не намек на желание увидеть его снова? Разумеется, он не пошел бы туда ни за что, но хотя бы знал, что его ждут и хотят. Черт! Какое гадство со стороны Воропаева заставлять его мучиться сомнениями! Или это и было конечной целью – выбить из седла ближайшего соратника Андрея и продвинуться к президентству? Не-е-ет. Не будет Рома париться и обращать внимание на закомплексованного черствого извращенца с манией преследования и жаждой безграничной власти. Каким бы сексуальным он не был в своей непроницаемой холодности.
И все же оскорбленное самолюбие и любопытство не давали Роме покоя. Неужели Алекс притворялся страстным любовником? Или он притворяется сейчас – чтобы заинтересовать собственной персоной? По классическому «…Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей, и тем ее вернее губим…». Очаровать, закружить, потом оставить на некоторое время в недоумении, дать помучиться, дозреть, и явиться победителем. Самый старый и известный донжуанский прием. Этот номер у него точно не пройдет, все уловки «науки страсти нежной» Рома знал назубок. И вроде ничего ему уже не надо от Воропаева… Ничего, кроме признания собственной значимости. А что если… Подразнить немножко Сашу? Удостовериться, что он реагирует на него. А потом можно будет забросить всю эту байду с экспериментами, оставив в дураках уже Александра Юрьевича. Потешить себя, любимого.
Эх, Малиновский, мало тебе того, что на работе творится. Ты еще в личной жизни кавардак хочешь устроить... Но это же как игра. Увлекательная игра «Кто-кого». Тьфу. Снова пошлости мерещатся. Но поставить Алекса на место сам бог велел. И какая разница, каким способом.
И при первой же встрече, в приемной Жданова, Роман заступил Воропаеву дорогу.
- Привет, Шурик! Как поживаешь?
- Малиновский, да ты пьян, что ли? Вот работнички у Жданова – не просыхают круглосуточно.
Александр Юрьич с детства не терпел эту уменьшительно-ласкательную форму своего имени. И Рома прекрасно об этом знал.
- Что, лучше звать тебя зайчиком? Или все же – солнышком? - Рома состроил невинно-лукавые глазки и мимолетным жестом разгладил собеседнику галстук.
- О-па! Так и знал, что у вас тут не только бардак, но и бордель. Малина, ты меня ни с кем не перепутал? Зайди к Милко, он так обрадуется твоему обращению в небесный цвет.
Вот это была уже знакомая тропа. Рома дразнил, Воропаев ехидничал, проявляя пока невиданное терпение. Роман почувствовал себя увереннее и капризно надул губы:
- Не хочу к Милко. Хочу к тебе. Са-а-аш…
В лице Алекса ничего не дрогнуло. Дмитрич его проверяет на вшивость, это ясно. Чего-то добивается таким странным, детским способом. Но вот это протяжно-томное «Са-а-аш» током ударило по нервам. Захотелось двинуть искусителю побольнее, чтоб знал, с кем не стоит играть в игры. Но вместо этого шагнул, вплотную приблизился к Ромио и шепнул на ухо:
- Что, понравилось, да? Не терпится снова? Может, прямо сейчас? – провел рукой по бедру, заставив мужчину отпрянуть.
- Не волнуйся, Ромочка, не буду я к тебе приставать, ты не в моем вкусе. Побаловались по пьяни, и хватит. И не бегай за мной, пожалуйста, не терплю докучливых «бывших».
Позволил себе снисходительную улыбку и вышел.
Малиновский аж позеленел от досады. Его провели, как мальчишку! Какая же сволочь, этот Александр Юрьевич… Вместо того, чтобы задышать неровно от близости, заволноваться, смутил его самого и отверг демонстративно, как надоедливую любовницу. Будто ему, Роме и впрямь не жить без ласк этого паразита. «А ты что думал, Ромочка, что вот легко и сразу Воропаеву изменит его хваленая выдержка?» Но продолжать в том же духе – себя не ценить. А себя он ценил. И обожал. Надо придумать другие ходы. Он не успокоится, пока не сыграет в эту игру и не возьмет реванш!
Александр ослабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу.
Чего хочет Малиновский? Здесь, в пустом демонстрационном зале, наедине с собой, Алекс мог расслабиться и выдохнуть. Не сразу заметил, что при появлении на горизонте Романа, он неизменно подбирается, группируется и затаивает дыхание. Словно ждет от него удара или просто неожиданного выпада, как сегодня. Вот так грубо приставать – совсем не в духе Ромки. Даже если бы он хотел продолжить случайно сложившиеся отношения, наверняка нашел бы способ намекнуть об этом иначе. По крайней мере, до сих пор Алекс был лучшего мнения о сообразительности Ромы. Не от жажды запретных удовольствий же ему башню снесло?
«Скорее всего, он просто хотел уязвить меня, вывести из себя… Но я справился. Справился ли? Разозлил Рому, чтобы он поменьше наблюдал за моими реакциями. Вышел победителем из очередной словесной баталии. Вот только галстук внезапно превратился в удавку».
Сделал пару дыхательных упражнений на восстановление внутреннего равновесия. В одном Кристина права: йога – великая вещь.
А если Ромка однажды придет к нему? Сам, без приглашения и предварительного накачивания спиртным? Глухое беспокойство шевельнулось и пропало. «Вот если придет…, тогда и буду думать».
Лучший способ придумать что-то, это не думать вообще. Потом само сообразится, интуитивно. Роман Дмитрич пустился во все тяжкие с птичками-бабочками, вытесняя нежелательные воспоминания. Жизнь потекла привычным руслом. Судьба сталкивала «игроков» чаще обычного, словно задалась целью помочь им выяснить отношения, но они не следовали открывавшимся возможностям.
Встречаясь на очередной презентации, Рома и Алекс приветственно поднимали бокалы и отворачивались к своим спутницам. В «Зималетто» - перекидывались едкими замечаниями.
Рома мотался в командировки. Алекс готовил себе преемника - Дмитрия Свиридова, все же определившись, что уволится, даже если не получится с президентством. Наклевывался любопытный проект, поучаствовать в котором предложил Полянский. Кстати, Дмитрий оказался интересным: вдумчивым, настойчивым, ловящим на лету нюансы, умеющим проявить жесткость. Воропаев проводил с ним достаточно времени, чтобы внимательно изучить. Странно было искать в Свиридове недостатки и не находить их. «Наш человек». И его пристрастия совершенно не бросались в глаза. Видимо, личные отношения были настолько отделены от работы, что и намека на нетрадиционность не улавливалось. Значит – так возможно?
Дружить с Дмитрием Алекс не собирался, но поддерживать человеческие отношения с чиновником такого ранга в перспективе развития собственного дела считал просто необходимым. Уж Воропаев то знал, что порой мелкая сошка или средней руки бюрократ может оказать более ощутимую поддержу, чем большой чин.
Дни и недели идут, а произошедшее не выходит из головы.
А Сашка – забыл. Ни словом, ни жестом не обмолвился, не намекнул про часы-ключи, даже не подколол. Является в «Зималетто» исключительно по своим вредительским делам. Кружит в ожидании вскроющихся просчетов. Язвит как прежде, изливает сарказм на Жданова, подкатывает безрезультатно к Пушкаревой, чтобы выведать секреты. Его, Малиновского, словно не замечает. Скользнет безразличным взглядом, обогнет, стараясь не задеть. И все.
читать дальшеРоман ожидал другого. Многозначительных намеков, попыток шантажа или хотя бы презрительной гримасы. Но Воропаев не удостоил его своей ненависти, хотя мог бы - как человека, проникшего в непозволительную личную тайну. Или – участвовавшего в создании этой тайны.
Просто забыл. Использовал и вычеркнул. И никакой он не великолепный, Роман Дмитриевич Малиновский. Вся неотразимость – для глупых девчонок. Раздосадованный этим открытием, Ромио забыл, что и сам собирался игнорировать Алекса. Легкомысленное существование было омрачено тем, что его грехопадение стало исключительно его проблемой. Он то переживал из-за того, что рискнул и остался с Алексом, что изменил своей натуре. И надеялся, что его партнер испытывает тоже.
Идиот! Он же прямо сказал тебе – любопытный эксперимент. И посоветовал забыть перед тем, как попытаться выгнать. Но почему оставил ключи? Разве это не намек на желание увидеть его снова? Разумеется, он не пошел бы туда ни за что, но хотя бы знал, что его ждут и хотят. Черт! Какое гадство со стороны Воропаева заставлять его мучиться сомнениями! Или это и было конечной целью – выбить из седла ближайшего соратника Андрея и продвинуться к президентству? Не-е-ет. Не будет Рома париться и обращать внимание на закомплексованного черствого извращенца с манией преследования и жаждой безграничной власти. Каким бы сексуальным он не был в своей непроницаемой холодности.
И все же оскорбленное самолюбие и любопытство не давали Роме покоя. Неужели Алекс притворялся страстным любовником? Или он притворяется сейчас – чтобы заинтересовать собственной персоной? По классическому «…Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей, и тем ее вернее губим…». Очаровать, закружить, потом оставить на некоторое время в недоумении, дать помучиться, дозреть, и явиться победителем. Самый старый и известный донжуанский прием. Этот номер у него точно не пройдет, все уловки «науки страсти нежной» Рома знал назубок. И вроде ничего ему уже не надо от Воропаева… Ничего, кроме признания собственной значимости. А что если… Подразнить немножко Сашу? Удостовериться, что он реагирует на него. А потом можно будет забросить всю эту байду с экспериментами, оставив в дураках уже Александра Юрьевича. Потешить себя, любимого.
Эх, Малиновский, мало тебе того, что на работе творится. Ты еще в личной жизни кавардак хочешь устроить... Но это же как игра. Увлекательная игра «Кто-кого». Тьфу. Снова пошлости мерещатся. Но поставить Алекса на место сам бог велел. И какая разница, каким способом.
И при первой же встрече, в приемной Жданова, Роман заступил Воропаеву дорогу.
- Привет, Шурик! Как поживаешь?
- Малиновский, да ты пьян, что ли? Вот работнички у Жданова – не просыхают круглосуточно.
Александр Юрьич с детства не терпел эту уменьшительно-ласкательную форму своего имени. И Рома прекрасно об этом знал.
- Что, лучше звать тебя зайчиком? Или все же – солнышком? - Рома состроил невинно-лукавые глазки и мимолетным жестом разгладил собеседнику галстук.
- О-па! Так и знал, что у вас тут не только бардак, но и бордель. Малина, ты меня ни с кем не перепутал? Зайди к Милко, он так обрадуется твоему обращению в небесный цвет.
Вот это была уже знакомая тропа. Рома дразнил, Воропаев ехидничал, проявляя пока невиданное терпение. Роман почувствовал себя увереннее и капризно надул губы:
- Не хочу к Милко. Хочу к тебе. Са-а-аш…
В лице Алекса ничего не дрогнуло. Дмитрич его проверяет на вшивость, это ясно. Чего-то добивается таким странным, детским способом. Но вот это протяжно-томное «Са-а-аш» током ударило по нервам. Захотелось двинуть искусителю побольнее, чтоб знал, с кем не стоит играть в игры. Но вместо этого шагнул, вплотную приблизился к Ромио и шепнул на ухо:
- Что, понравилось, да? Не терпится снова? Может, прямо сейчас? – провел рукой по бедру, заставив мужчину отпрянуть.
- Не волнуйся, Ромочка, не буду я к тебе приставать, ты не в моем вкусе. Побаловались по пьяни, и хватит. И не бегай за мной, пожалуйста, не терплю докучливых «бывших».
Позволил себе снисходительную улыбку и вышел.
Малиновский аж позеленел от досады. Его провели, как мальчишку! Какая же сволочь, этот Александр Юрьевич… Вместо того, чтобы задышать неровно от близости, заволноваться, смутил его самого и отверг демонстративно, как надоедливую любовницу. Будто ему, Роме и впрямь не жить без ласк этого паразита. «А ты что думал, Ромочка, что вот легко и сразу Воропаеву изменит его хваленая выдержка?» Но продолжать в том же духе – себя не ценить. А себя он ценил. И обожал. Надо придумать другие ходы. Он не успокоится, пока не сыграет в эту игру и не возьмет реванш!
Александр ослабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу.
Чего хочет Малиновский? Здесь, в пустом демонстрационном зале, наедине с собой, Алекс мог расслабиться и выдохнуть. Не сразу заметил, что при появлении на горизонте Романа, он неизменно подбирается, группируется и затаивает дыхание. Словно ждет от него удара или просто неожиданного выпада, как сегодня. Вот так грубо приставать – совсем не в духе Ромки. Даже если бы он хотел продолжить случайно сложившиеся отношения, наверняка нашел бы способ намекнуть об этом иначе. По крайней мере, до сих пор Алекс был лучшего мнения о сообразительности Ромы. Не от жажды запретных удовольствий же ему башню снесло?
«Скорее всего, он просто хотел уязвить меня, вывести из себя… Но я справился. Справился ли? Разозлил Рому, чтобы он поменьше наблюдал за моими реакциями. Вышел победителем из очередной словесной баталии. Вот только галстук внезапно превратился в удавку».
Сделал пару дыхательных упражнений на восстановление внутреннего равновесия. В одном Кристина права: йога – великая вещь.
А если Ромка однажды придет к нему? Сам, без приглашения и предварительного накачивания спиртным? Глухое беспокойство шевельнулось и пропало. «Вот если придет…, тогда и буду думать».
Лучший способ придумать что-то, это не думать вообще. Потом само сообразится, интуитивно. Роман Дмитрич пустился во все тяжкие с птичками-бабочками, вытесняя нежелательные воспоминания. Жизнь потекла привычным руслом. Судьба сталкивала «игроков» чаще обычного, словно задалась целью помочь им выяснить отношения, но они не следовали открывавшимся возможностям.
Встречаясь на очередной презентации, Рома и Алекс приветственно поднимали бокалы и отворачивались к своим спутницам. В «Зималетто» - перекидывались едкими замечаниями.
Рома мотался в командировки. Алекс готовил себе преемника - Дмитрия Свиридова, все же определившись, что уволится, даже если не получится с президентством. Наклевывался любопытный проект, поучаствовать в котором предложил Полянский. Кстати, Дмитрий оказался интересным: вдумчивым, настойчивым, ловящим на лету нюансы, умеющим проявить жесткость. Воропаев проводил с ним достаточно времени, чтобы внимательно изучить. Странно было искать в Свиридове недостатки и не находить их. «Наш человек». И его пристрастия совершенно не бросались в глаза. Видимо, личные отношения были настолько отделены от работы, что и намека на нетрадиционность не улавливалось. Значит – так возможно?
Дружить с Дмитрием Алекс не собирался, но поддерживать человеческие отношения с чиновником такого ранга в перспективе развития собственного дела считал просто необходимым. Уж Воропаев то знал, что порой мелкая сошка или средней руки бюрократ может оказать более ощутимую поддержу, чем большой чин.
@темы: НРК
-
-
01.10.2008 в 14:52"Шурик"! мой Сашка убил бы на месте))))
- Не волнуйся, Ромочка, не буду я к тебе приставать, ты не в моем вкусе. Побаловались по пьяни, и хватит. И не бегай за мной, пожалуйста, не терплю докучливых «бывших».
ааа! люблю-люблю! Какая же сволочь, этот Александр Юрьевич…
Люблю такие игры, Рома молодец)))
но опечатки!
-
-
01.10.2008 в 15:00Ага, возможно. Человек остался без редактора.
Что не умаляет качества написанного, а пишет она отлично!
-
-
01.10.2008 в 18:56